Святитель Макарий, митрополит Московский и Коломенский, апостол Алтая (в миру Михаил Андреевич Парвицкий-Невский) родился 1 октября 1835 года, на празднование Покрова Божией Матери, в селе Шапкино Владимирской губернии. Отец его, Андрей Иванович, служил причётником сельского храма Рождества Пресвятой Богородицы. С детства мать приучила маленького Михаила к молитве. Любимым чтением юного Михаила были творения святого Тихона Задонского, Ефрема Сирина и житие преподобного Серафима Саровского.
В 1854 году он закончил семинарию (здесь ему дали фамилию Невский) и согласно своему желанию служить делу проповеди Евангелия поехал в Алтайскую миссию рядовым сотрудником, хотя по блестящим успехам мог бы продолжить обучение в Академии. Образцом миссионерского служения для него стал преподобный архимандрит Макарий (Глухарёв, память 18 мая) основатель Алтайской миссии, о жизни и трудах которого он слышал от очевидцев. Первое время будущий святитель служил чтецом, преподавал в Катехизаторской школе, сопровождал миссионеров в отдалённые труднодоступные дикие места, изучал алтайский язык.
16 марта 1861 года он принимает монашеский постриг с именем Макария, в честь преподобного Макария Великого. На следующий день его рукополагают в иеродиакона, а 19 марта – в иеромонаха. Теперь начинается его самостоятельное миссионерское служение – сначала в Чемальском стане, а затем в Чулышмане. Успех проповеди мог быть лишь в том случае, когда народу несли Слово Божие на его родном языке. Поэтому отец Макарий в совершенстве овладел алтайским языком и его наречьями. И многие годы он посвящает переводу богослужебных книг на алтайский язык, работая над этим в Санкт-Петербурге и в Казани. В 1875 году отца Макария назначают помощником начальника Алтайской миссии.
В 1883 году отца Макария возводят в сан епископа Бийского и он становится начальником Алтайской миссии. В этой должности владыка прослужил восемь лет. За это время число крещёных возросло до 19216 человек (во время основания миссии при преподобном архимандрите Макарии (Глухарёве) число крещёных – 675 душ), число приходских храмов – до 49, открыто такое же количество школ и училищ с числом учащихся до 1168 человек.
За 36 лет своего миссионерского служения владыка Макарий приобрёл всероссийскую известность. В 1891 году его назначают епископом Томским. Владыка Макарий считал, что пастырь должен быть готов «во всякое время износить из сокровищницы души своея для одних утешение, для других – наставление, для третьих – ободрение, а для иных обличение». Он занимался также попечительством: к концу пребывания его на Томской кафедре в Томске было одиннадцать церковно-приходских попечительств, занимавшихся сбором средств для бедных, шесть приютов для детей, ночлежный дом, пять богаделен. За время его служения в епархии было открыто 217 новых приходов, два женских монастыря, 229 церковно-приходских школ, 442 приходских попечительства.
Святитель Макарий предчувствовал грядущие события в России. В одном из своих поучений он говорил: «Мы переживаем смутные времена. Бывали на Руси лихолетия, но тогда было не так худо как теперь. Тогда были все за Бога, все желали знать, что Ему угодно; а теперь не то. Тогда были за Царя. Теперь опять не то. Теперь слышатся голоса хульные на Бога и замыслы против Помазанника Его… В подмётных письмах и листках их мы читаем, что они, как вестники ада, жаждут разрушения, беспорядков… Их желание — всё перевернуть, чтобы голова стала внизу, а ноги наверху; чтобы честный человек ждал милости из рук босяка, которого они хотят сделать раздаятелем награбленного ими…». Владыка предрекал, обличая смутьянов: «Не хотите вы своей Русской власти, так будет же у вас власть иноплеменная».
В мае 1906 года его возвели в сан архиепископа. А в 1912 году назначили митрополитом Московским и Коломенским и членом Святейшего Синода. В Москве, как и в Томске, владыка большое внимание уделяет катехизации народа, смело обличает нравственную распущенность современников, выступает против всего, что подтачивает «твердыню Церкви Божией». Священномученик Арсений (Жадановский) (память 14 сентября) в своих воспоминаниях писал: «Гордой столице не понравилось его простое учительство, его строго церковное патриархальное направление. Отшедшие от веры и доброй нравственности люди считали его за отсталого, неинтересного архиерея, а пастыри, ставившие на первое место не спасение пасомых, а свои личные житейские интересы, не находили себе в митрополите поддержки».
Митрополит Макарий был духовным писателем, имел дар умной сердечной молитвы, был строгий монах и аскет.
В 1917 году после Февральского переворота в газетах начинается кампания клеветы на владыку, который остался верен присяге государю и отказался присягнуть Временному правительству. Его не допустили на Всероссийский собор 1917–18 годов. Святителя принуждают «как не соответствующего духу времени» – под угрозой заключения в Петропавловскую крепость – подать прошение об отставке. Это было явно беззаконное, противоканоническое действие со стороны Временного масонского правительства, так как московские митрополиты благодаря своему особому статусу никогда не увольнялись на покой – ни по причине болезни, ни по старости. Кроме того, 82-хлетнего старца лишили положенного ему по статусу содержания и права проживания в Троице-Сергиевой Лавре – священноархимандритом которой он был, – сослав в Николо-Угрешский монастырь.
Последние годы святой старец, забытый и покинутый почти всеми, находился в параличе, но не потерял способность говорить. Не раз посещал больного владыку св. патриарх Тихон, последнее их свидание было в августе 1924 года, оба испросили друг у друга прощение. Священномученик митрополит Пётр, став патриаршим местоблюстителем, просил у старца благословения, и владыка с любовью подарил ему свой белый клобук.
Выдающийся святитель-миссионер, «Апостол Алтая», «Сибирский столп Православия», «живой русский святой» – так называли его современники – почил 16 февраля 1926 года в посёлке Котельники Московской области Люберецкого района. В 1957 году его честные нетленные останки были перенесены в Троице-Сергиеву Лавру и захоронены в храме Русских Святых Успенского Собора. В 2016 году мощи святителя были переданы в Свято-Макариевский храм г. Горно-Алтайска.
Причислен к лику святых Русской Православной Церкви для общецерковного почитания на Архиерейском Соборе в августе 2000 года. Включен в Собор Московских святых (память в воскресенье перед 26 августа по старому стилю).
Святые 12 мучеников – Памфил пресвитер, Валент (Уалент) диакон, Павел, Порфирий, Селевкий, Феодул, Иулиан, Самуил, Илия, Даниил, Иеремия, Исаия пострадали во время гонения на христиан, воздвигнутого императором Диоклитианом в 308–309 годах в Кесарии Палестинской. Святой мученик Памфил, уроженец города Берита (Бейрут), получил образование в Александрии, после чего был поставлен пресвитером в Кесарии. Он много потрудился над сличением и исправлением текстов Нового Завета, поврежденных переписчиками. Исправленные копии святой Памфил переписывал и рассылал желающим их иметь. Таким образом им были обращены ко Христу многие язычники. Его трудами и заботами в Кесарии была собрана обширная библиотека духовных книг, служившая христианскому просвещению. Блаженный Иероним (IV – начало V в.) очень чтил святого Памфила и считал себя счастливым, ибо обрел и хранил у себя некоторые его рукописи. Святому Памфилу в благовестии веры Христовой деятельно помогали святой Валент, диакон Елийской церкви, человек преклонного возраста, прекрасно знавший Священное Писание, и святой Павел, горевший верой и любовью ко Христу Спасителю. Все трое были заключены на 2 года в темницу правителем Кесарии Палестинской Урбаном. В правление его преемника Фирмилиана в Египте были осуждены и отправлены в Киликию (Малая Азия) на золотоносные рудники 130 христиан. Их провожали до места изгнания пять юношей-братьев. На обратном пути в Египет они были задержаны в Кесарии и брошены в темницу за исповедание Христа. Юношей привели на суд к Фирмилиану вместе с заключенными ранее святыми Памфилом, Валентом и Павлом. Назвавшись именами ветхозаветных пророков – Илии, Иеремии, Исаии, Самуила и Даниила, на вопрос об их отечестве юноши отвечали, что они граждане Иерусалима, разумея под этим небесный Иерусалим. Фирмилиан ничего не знал о городе с таким названием, так как на месте Иерусалима, разрушенного императором Титом в 70 году, был построен императором Адрианом (117–138) город, именуемый в то время Елий-Адриан. Фирмилиан долго мучил юношей, пытаясь узнать месторасположение неведомого города и склонить юношей к вероотступничеству; ничего не добившись, правитель предал их усечению мечом вместе с Памфилом, Валентом и Павлом.
Прежде этого пришлось пострадать слуге пресвитера Памфила 18-летнему юноше Порфирию, кроткому и смиренному. Услышав о вынесенном смертном приговоре мученикам, он просил разрешения у правителя похоронить тела приговоренных после их казни, за что был умерщвлен и предан сожжению на костре.
Свидетель этого мученичества, благочестивый христианин Селевкий, бывший воин, приветствуя подвиг страдальцев, подошел к Памфилу перед казнью и рассказал ему о мученической кончине святого Порфирия. Он тут же был схвачен воинами и по повелению Фирмилиана усечен мечом вместе с приговоренными.
Один из слуг правителя, Феодул, человек преклонного возраста и тайный христианин, приветствуя мучеников, ведомых на казнь, поцеловал их и просил помолиться за него. Он был приведен воинами на допрос к Фирмилиану и по приказу последнего распят на кресте.
Юноша Иулиан, родом каппадокиец, подходя к Кесарии, увидел тела святых, брошенные без погребения на съедение зверям, Подойдя к ним, Иулиан преклонил колена и облобызал тела страдальцев. Стоявшие в стороне воины схватили его, повели к правителю, который осудил святого Иулиана на сожжение. Тела всех 12-ти мучеников пребывали без погребения в течение 4-х дней. Ни звери, ни птицы не коснулись их. Смущенные этим обстоятельством, язычники позволили христианам взять тела мучеников и похоронить их.
Святой Анфимий (Анфим) Хиосский, в миру Аргирий Ваянос, родился 1 июля 1869 года в приходе святого Луки в городе Ливадия на острове Хиос. Он был младшим из троих детей бедных, но добродетельных родителей, крестьян, Константина и Агерио. С детских лет Аргирий отличался святым дерзновением, благочестием, любовью к Христу и Церкви. В детстве он удостоился видений Божией Матери, обещавшей ему в будущем Свое покровительство.
Из-за тяжелого финансового положения своей семьи Аргирий смог окончить лишь начальную школу. Он вынужден был заниматься профессией сапожника, чтобы обеспечить себя самым необходимым.
23 августа 1889 года Аргирий посетил скит святых преподобных отцов Никиты, Иоанна и Иосифа Хиосских на Овечьей горе (Проватео Орос), дабы подвизавшиеся там монахи-иконописцы отреставрировали семейную икону Богородицы «Скоропослушницы», которую Аргирий унаследовал от матери. «Я увидел этих блаженных отцов, и сердце мое разгорелось стремлением к монашеству», – вспоминал святой, рассказывая о своем желании встать на путь монашества. Его наставником и духовником стал старец скита, монах Пахомий, бывший духовным наставником святителя Нектария Эгинского.
Вернувшись в деревню, Аргирий, вдохновленный Небесной жизнью монахов, построил себе хижину на окраине и предался аскетическим подвигам, забыв обо всех заботах этого мира. Живя в хижине, он строго выполнял предписания Пахомия. Духовный отец, восхищаясь его послушанием, молчанием и стремлением к молитве, говорил своим монахам: «Этот юный послушник уже настоящий монах, ему уготовано стать великим отцом». Икона Божией Матери, которую подвижник хранил у себя всю жизнь, была его единственной помощницей, вдохновительницей на богоугодную брань, утешением в испытаниях и искушениях. От нее совершались чудеса для тех, кто навещал святого в уединении.
В 1898 году Аргирию было велено постоянно поселиться в скиту и постричься в малую схиму под именем Анфимий. Святостью своего жития он снискал всеобщее уважение и вскоре сделался настоятелем женского монастыря святого Константина, духовным наставником которого являлся старец Пахомий. Движимый любовью к Богу, святой предавался умерщвлению плоти. При этом он мог выполнять любую работу, трудясь, в том числе, на строительстве обители.
Вскоре слабое здоровье Анфимия пошатнулось: ему необходимо было покинуть скит для лечения у врачей, поэтому по распоряжению старца Анфимий построил скромную одинокую келью в своих семейных владениях в Ливадии. Анфимий продолжил подвиги, как будто жил в монастыре. В Ливадии он зарабатывал сапожным ремеслом на хлеб себе и престарелым родителям, раздавал милостыню и нуждавшимся.
Несмотря на болезнь, любовь к Богу помогала святому в аскетическом подвиге. Это вызывало ярость бесов, которые ополчались на него во время ночных молитв, поднимая страшный грохот, но он противостоял им с верой в Бога, великим терпением и упованием на милость Богородицы-Помощницы. Молиться ночью он любил сидя в дупле старой оливы, что росла рядом c его кельей. Как позже говорил сам святой Анфимий, он не давал себе «ни минуты отдыха». С помощью Богородицы ему удалось провести девятнадцать дней и девятнадцать ночей без сна, раз в два дня съедая краюшку хлеба и выпивая немного воды. В конце этого подвига он пришел в состояние восхищения и его дух пребывал вознесенным в раю, среди Ангельских хоров, и все это время Анфим не переставал повторять: «Господи, помилуй!»
25 июля 1909 года святой был пострижен игуменом Андроником в великую ангельскую схиму в ските святых отцов.
Великая добродетель святого запечатлелась в сознании хиосского народа, видевшего в нем своего духовного отца. Однако тогдашний митрополит Иероним противился этому под предлогом неграмотности старца Анфимия. Но Божественная воля открылась, когда родственник и крестный отец Анфимия, Стефан Диоматарис, пригласил святого в Адрамитио, где он прошел ускоренный курс обучения.
7 ноября 1910 года Анфимий был рукоположен в диакона митрополитом Ефесским Иоакимом, а на следующий день – в пресвитера епископом Мирини Александром, приняв также сан архимандрита и духовного отца. Хиротония была совершена в храме святой Анны в Смирне и сопровождалась чудесными знаками Божественного благоволения. Во время хиротонии случилось землетрясение, сверкали молнии, гремел гром, лил дождь. Лампады иконостаса качались в едином ритме, и одна из них даже упала на глазах у изумленных прихожан. А вскоре после этого преподобный Анфимий исцелил одержимого.
Когда святой прибыл на остров Хиос, народ увидел в нем своего ангела-утешителя. К несчастью, это событие вызвало зависть некоторых сослужителей, в результате чего в 1911 году Анфимий едет на Афон, где он еще глубже познал духовную, монашескую и киновиальную жизнь.
Обновленный, он возвратился на остров Хиос, где в 1912 году митрополит Иероним назначил его служащим священником в лепрозорий. Здесь святой имел возможность всецело предаться аскезе вдали от городского шума. Он ежедневно служил, молился и читал, разделял пищу с прокаженными, наставлял их, обращаясь с ними с великой любовью и заботой. Через некоторое время он превратил это заведение, где нищета человеческая развращала души, в настоящий образ рая. Многие из подопечных отца Анфимия встали на путь истинный и даже постриглись в монахи. Самый известный из них – монах Никифор.
После Божественного откровения святой обрел икону Богородицы-Помощницы. Помазание маслом от ее лампады и крестное знамение старца приносили исцеление сотням верующих. Тридцать восемь одержимых были освобождены постами и молитвами Анфимия перед иконой Божией Матери.
Когда в 1914 году жители Малой Азии были изгнаны турками, многие монахини и мирянки нашли приют у старца Анфимия. Они стали первыми насельницами его будущего монастыря. Чудеса Богоматери-Помощницы подвигли его основать обитель, сделав ее пристанищем благодати Богородицы и домом для осиротевших монахинь. Богородица исцелила старца от неизлечимой болезни, а он, в знак благодарности, облачил Ее икону в серебро, как в белые одежды. Старец говорил, что Богородица была для него «прохладным, тенистым деревом», в тени которого он отдыхал.
В 1927 году Анфимий получил разрешение основать обитель в округе Франкомахала, ранее принадлежавшем туркам. Святой сам составил план, предусмотрев все, что необходимо для жизни большого монастыря. Ценой его трудов, слез и молитв строительство началось, несмотря на противодействие тех, кто считал бесполезным и несвоевременным такое начинание.
В мясопустную неделю 19 февраля 1928 года было совершено освящение и основание монастыря. На следующий день начались строительные работы. Монахини помогали своими сбережениями, доходами от своих рукоделий, трудились лично, в то время как миряне оказывали финансовую поддержку и принимали участие в работах. Открытие нововоздвигнутого монастыря произошло 30 ноября 1930 года. Чудеса Богоматери и смирение старца привели в монастырь новых девушек, стремящихся посвятить себя Богу. Численность монахинь достигла 88 человек, а первой игуменьей была назначена смиренная монахиня Евпраксия Глика (†1956). Монашеский постриг приняла и родная сестра старца Анфимия Каллиопа, в монашестве названная Каллиникой.
В непреодолимой духовной борьбе, лишениях и жертвах, в скорбях и испытаниях монастырь достиг своего расцвета в последующие годы, когда его игуменьей стала рассудительная монахиня Марфа Петинаки (†1986). Анфимий явился заботливым отцом монахинь и мирян, снискав славу святого духовника. По молитвам старца, ежедневно служащего и трудящегося в монастыре, происходили бесчисленные чудесные знамения. Он приносил телесное исцеление всем болящим, посещавшим монастырь. Ни одного посетителя, больного или кающегося он не оставлял без утешения: кого лечил духовным наставлением, кого – целебными травами, но прежде всего – слезной молитвой перед иконой Божией Матери. Иногда за день до шестидесяти-семидесяти больных приходили в монастырь просить помощи святого и Пресвятой Богородицы.
Старец повелел, чтобы после его смерти это служение взяла на себя его одаренная послушница, монахиня Вриэни Кондозоглу, бывшая игуменьей монастыря в 1986-2005 гг. Этой терпеливой и деятельной монахине мы обязаны появлением рукописных томов с поучениями преподобного отца Анфимия.
Более тридцати лет святой Анфимий служил спасению душ и исцелению телес. Когда подвижник стал слишком стар, чтобы заниматься ручным трудом, он затворился в келье и умолял Господа даровать ему возможность помогать ближнему любым способом до последних мгновений жизни.
Дав общине полные божественной мудрости наставления, он отошел ко Господу 15 февраля 1960 г. в 6:35 утра, в возрасте девяноста одного года. Весь остров оплакивал подвижника.
Обретение честных мироточивых мощей старца Анфимия было совершено 3 сентября 1965 года. Чудеса, ежедневно творимые старцем, привели Церковь к необходимости его официальной канонизации, которая состоялась 14 августа 1992 года. 15 февраля 1993 года в монастыре была отслужена первая архиерейская Божественная литургия в его честь, а 16 августа того же года состоялось торжественное открытие первого храма памяти святого Анфимия, воздвигнутого в его старой келье, располагавшейся на семейных угодьях неподалеку от церкви святого Луки в Ливадии на острове Хиос.
В годы своей земной жизни старец избавлял от душевной боли многих верующих, вселял в них надежду и радость, подавал здоровье, словно народный врачеватель, многим болящим, оказывал материальную поддержку бедным, многодетным, чужеземцам, беженцам и прокаженным. И отныне, предстоя Престолу Великого Бога, ходатайствует о прошениях всех, с верою поклоняющихся его мощам и призывающих его чудесное предстательство. В монастыре происходят духовные перерождения, семьи укрепляются, молодые встают на путь жизни во Христе, больные исцеляются, бесноватые очищаются, здоровые чада рождаются в некогда бесплодных семьях после вкушения листьев от священного лаврового куста, посаженного здесь в память о святом и носящего имя Анфимий.
Благодать святого простирается, по выражению одной из монахинь, «от востока до запада»: старец стал известен по всему грекоязычному миру. С великим благоговением список святой иконы Богородицы Помощницы и частица мощей святого Анфимия хранятся ныне в храме университетской больницы в Патрах.
Преподобный Евсевий пустынник жил в IV веке и подвизался на горе близ селения Асиха в Сирии. Он проводил весьма суровую жизнь, находясь всегда под открытым небом и терпеливо перенося летний зной и зимний холод; одежду преподобный носил кожаную, питался моченым горохом и бобами. Будучи уже немощным старцем, во всю Великую Четыредесятницу ел всего 15 смокв. Когда к преподобному Евсевию стало стекаться много народа, он пришел в ближний монастырь, устроил у монастырской стены небольшую ограду и в ней пребывал до смерти. Преподобный Евсевий дожил до глубокой старости, скончавшись в возрасте 90 лет, после 400 года.
Преподобная Евфросиния родилась в начале V века в городе Александрии в семье знатных и богатых родителей и была единственным ребенком. Мать Евфросинии умерла рано. Воспитывал девочку отец, Пафнутий, который был глубоко верующим, благочестивым христианином. Он часто посещал монастырь, игумен которого был его духовным наставником.
Когда Евфросинии исполнилось 18 лет, отец хотел выдать дочь замуж. Он направился в монастырь к своему наставнику, чтобы получить благословение на предстоящий брак дочери. Игумен беседовал с девицей и дал ей свое благословение, но святая Евфросиния стремилась к иноческой жизни. Приняв тайно пострижение от инока-странника, она покинула отчий дом и решила поступить в обитель, чтобы провести жизнь в уединении и молитве. Опасаясь, однако, что в женском монастыре ее обнаружит отец, она, назвав себя евнухом Измарагдом, пришла в тот самый мужской монастырь, который с детства посещала вместе с отцом. Иноки не узнали переодетую в мужское платье Евфросинию и приняли в свою обитель.
В уединенной келлии в трудах, посте и молитве святая Евфросиния провела 38 лет и достигла высокого духовного совершенства. Ее отец скорбел о потере любимой дочери и не раз по совету настоятеля беседовал с иноком Измарагдом, открывая ему свою печаль, и находил у него духовное утешение. Перед кончиной преподобная Евфросиния открыла скорбевшему отцу свою тайну и просила, чтобы никто, кроме него, не приготовлял к погребению ее тела. Похоронив дочь, Пафнутий роздал все свое имущество нищим и монастырю и принял монашество. Десять лет, вплоть до своей кончины, он подвизался в келлии своей дочери.
Прп. Пафнутий был глубоко верующим, благочестивым христианином. Его супруга умерла рано, и Пафнутий один воспитывал своего единственного ребенка – преп. Евфросинию.
Когда Евфросинии исполнилось 18 лет, преп. Пафнутий хотел выдать дочь замуж. Он направился в монастырь к своему наставнику, чтобы получить благословение на предстоящий брак дочери. Игумен беседовал с девицей и дал ей свое благословение, но святая Евфросиния стремилась к иноческой жизни.
Приняв тайно пострижение от инока-странника, она покинула отчий дом и решила поступить в обитель, чтобы провести жизнь в уединении и молитве. Опасаясь, однако, что в женском монастыре ее обнаружит отец, она, назвав себя евнухом Измарагдом, пришла в тот самый мужской монастырь, который с детства посещала вместе с отцом. Иноки не узнали переодетую в мужское платье Евфросинию и приняли в свою обитель. В уединенной келлии в трудах, посте и молитве святая Евфросиния провела 38 лет и достигла высокого духовного совершенства. Ее отец скорбел о потере любимой дочери и не раз, по совету настоятеля, беседовал с иноком Измарагдом, открывая ему свою печаль, и находил у него духовное утешение.
Перед кончиной преподобная Евфросиния открыла скорбевшему отцу свою тайну и просила, чтобы никто, кроме него, не приготовлял к погребению ее тела. Похоронив дочь, прп. Пафнутий роздал все свое имущество нищим и монастырю (а он был знатным и богатым) и принял монашество. Десять лет, вплоть до своей кончины, он подвизался в келлии своей дочери.
Священномученик Николай родился 15 мая 1889 года в селе Ильгощи Кашинского уезда Тверской губернии в семье псаломщика Петра Морковина. В 1913 году он окончил Тверскую Духовную семинарию и женился на девице Марии. Впоследствии у них родилось шестеро детей. В 1913 году Николай Петрович был рукоположен во священника ко храму в селе Петровском Кимрского уезда, затем, уже после революции, он был переведен ко храму в селе Лосево Горицкого района. В 1929 году священник с женой были арестованы по обвинению в отказе «от выполнения… общегосударственных заданий» и в сопротивлении «представителям власти при исполнении ими возложенных на них законом обязанностей» и отправлены в ссылку в Вологодскую область.
Отец Николай так описал все происшедшее в письме к брату-священнику: «Непрерывная и усиленная работа ради насущного хлеба для себя и деток-сирот сильно пошатнула мое былое богатырское здоровье. Но благодарим Господа Бога, что наши страдания и старания поддержать многочисленную семью были не напрасны. Наша защита от холода и голода семьи имела благие последствия, каковые вы увидите из нижеследующих строк сего письма. Экстренная постройка своего небольшого дома 8 на 8 аршин с двором, омшаника и бани, обучение двух старших дочерей Юлии и Нины в городе Кашине в школе 2-й ступени, усиленные налоги и недород хлеба из-за недостатка удобрения от одной только лошади (единственную корову пришлось продать, и два года были при такой многочисленной семье без коровы) привели нас к несостоятельности уплатить большие налоги, что и привело к задолженности государству. Ясно, что за дом было взято и продано все движимое имущество, вплоть до поросенка, единственной живой вещи для питания без коровы. Обнищание заставило взять из школы 2-й ступени сначала старшую дочь Юлию, а затем вторую, Нину, не доучив по году, то есть они прошли восемь групп. И вот в последний год моего жительства на родине я решил посеять побольше льняного семени и им заплатить в недостаток хлеба. Вот это-то семя и было роковым для нас. Оно попало под опись и подлежало по закону изъятию за недоимок, чего мы не предполагали. При этом попала под опись и моя зимняя ватная ряска, единственная надежда дочерей на пальто. Вот эти-то вещи мы с женой и решили не отдавать ради защиты детей.
Я-то определенно шел на это, ибо меня заранее и давно приговорили к аресту. Маня же не предполагала, что с ней так поступят и оторвут ее от шести детей. Но в действительности оказалось не то. На первых порах была картина ужасная, но впоследствии картина изменилась в лучшую сторону. Мой личный трагизм пастырской деятельности и тот материально-социальный лабиринт, какой переживает современный лишенец при многочисленной семье, решился сам по себе. Отсутствие родителей-лишенцев повлияло в лучшую сторону для детей. Старшая дочь Юлия восстанавливается в правах голоса. Все имущество и земля целиком остаются за детьми, и в заключение они причисляются к беднякам. И для меня присутствие жены на первых порах необходимо, как для человека, не бывавшего в жизненных перевертках. И так я и жена попали за неуплату налога и неотдачу описанного имущества. У нас было два суда. Первый суд осудил меня на шесть месяцев ссылки, а Маню на шесть месяцев принудительных работ, а второй меня — на пять лет, а жену — на два года ссылки. Я арестован с первого суда, то есть 1 ноября, а жена со второго суда, когда я сидел в тюрьме города Кашина, где она меня и догнала. Из Кашина до Москвы ехали в одном вагоне. В Москве были четверо суток, а потом ехали на машине до Котласа. В Кашине мы были назначены в разные районы…»
Первое время отец Николай и его супруга находились в разных концах Вологодской области, что угнетало обоих. Опытные люди научили их, как написать начальству, чтобы добиться разрешения отбывать ссылку вместе. Первые хлопоты не увенчались успехом, и отец Николай решил подать заявление начальнику милиции в Великом Устюге о переводе жены к нему и отправился на почту, чтобы купить бумагу и конверты. Когда он вышел с почты, то услышал, что, как ему показалось, как бы во сне кто его кличет: «Коля, Коля». Он обернулся и не поверил глазам — это была его жена Мария. Оказывается, она уже давно искала его и прошла со всеми вещами более ста пятидесяти верст пешком, и вот встретила его на улице.
Отец Николай писал своему старшему брату-священнику, отцу Леониду, и его супруге Елене: «Дорогой брат-крестный и Лена, здравствуйте! Письмо ваше мы получили 9 октября сего года, которому я был так рад, что не мог удержаться от слез, заплакал. Его я получил, придя только что из Пинюга в барак, без Мани, она осталась в Пинюге получить свой инвалидный паек (15 фунтов муки на месяц). От избытка чувств и мыслей не знаю, что вам и писать. Начну с того, что я потерял надежду иметь хотя письменную связь со своими кровными родными, и в том числе и с тобой, дорогой крестный. Больше этого, стал иметь обиду за то, что все родные меня забыли за время нашего пребывания на чужбине, ни от кого строчки-весточки. По приезде моем на чужбину, когда еще с Маней находились врозь, без копейки денег и куска хлеба, я писал всем родным, знакомым и своим духовным чадам воззвания о материальной и моральной поддержке, но в ответ на мой буквально вопль ни от кого ничего…
Из первых строк твоего письма видно, что ты от меня писем не получал и истинного положения моих дел не знаешь. Кончается срок отбывания на чужбине не мой, а Мани, а мне еще нужно отбывать три года, так что, дорогой крестный, бывают такие грустные минуты, что теряешь надежду, что вернешься домой и увидишь своих бедных деток-сирот, и такие тяжелые минуты стали часто повторяться ввиду близкого отъезда домой истинного содруга в жизни, Мани, которой нужно честь отдать, что крест свой перенесла почти безболезненно. Она жива, здорова и в полном разуме и памяти, только лишь получила болезнь “порок сердца”, по признанию медиков. Лично я думал, что она не перенесет такой, кажется по нашему человеческому разумению, тяжелый крест, но тут к месту слова Святого Писания, что каждому верующему в Него, то есть в Бога, крест дается по силам и каждому человеку, имеющему веру хотя с зерно горчичное, все возможно. Вот как раз она-то, благодаря Божьему Промыслу о нас и добрым людям, искру еще сохранила…
Скажу пока немного о себе. Мы, я и Маня, живем вместе. Она осуждена на два года, а я на пять лет. За все время моего пребывания на чужбине я прошел следующие специальности: семь месяцев ремонтного рабочего на пути железной дороги, полгода лесорубом, пять месяцев счетовод и второй месяц опять лесоруб. Живем в настоящее время в лесу в предбаннике, в девяти верстах от станции Пинюг. Пилим с Маней двухметровые дрова для углежжения. Зарабатываем рубля два-три в день, продовольствие получаем по 3-й категории, то есть 1 рубль 70 копеек выработки. Выдают кило двести печеного хлеба, круп 120 грамм и сахару 18 грамм… В общем, пока работать можно и кормиться…
Прости меня, дорогой крестный, за мою обиду на тебя, что ты забыл в трудную минуту. Теперь я стал богач, но не тем преходящим, что гниет и тлеет, а тем, что остается смертным до гробовой доски, то есть богатством жизни духовной. За время пребывания в исправительных домах и чужбине приходилось самоуглубляться и искать причину страданий, и я всегда приходил к заключению, что причина — это наше “я”. Вот со слезами на глазах кончаю сие письмо…
Дорогие родные брат-крестный с Леной и племянничек Вася с женой, здравствуйте!
Крестный, твое письмо второе я получил 2 января 1932 года, за которое весьма благодарю… От души жалею брата Шуру и его супругу с семьей. Но, чтобы смягчить чувство грусти о переживаемом и этим самым поддержать дух бодрости, из своего личного опыта обращаю свой взор на общий… плач и рыдания ныне живущих на Руси граждан, даже вольных. Наше личное горе и потеря большей части материальных благ есть капля бушующего житейского моря. А в таком случае более чем когда-либо сознаешь необходимость верного крепкого корабля — это веры в Промысл Божий, ведущий нас ко спасению, сознанию нашей предыдущей прежней жизни. И вот когда проанализируешь свою прошедшую жизнь, в особенности в сане иерея Божия, то приходишь к заключению, что это по делам нашим. Жалею брата Шуру больше и потому, что его здоровье слабо, но, с другой стороны, утешаешься тем, что у него, как говорится, золотые руки, то есть он знаком с некоторыми ремеслами, как-то: столярничество и тому подобное. А это в ссылке весьма важно. Некоторые в ссылке устраиваются не хуже, чем дома. Нам, служителям культа (оставшимся верными ему), только везде презрение, хотя и нужда в технических работниках. Мои товарищи по работе в конторе по счетоводству давно получают уже по 100 рублей жалованья, а я, как верный страж Церкви Христовой, перекидываюсь с одной работы на другую. Но все-таки имел возможность уделять малую толику и своим деткам. Я вполне убедился, что “Бог сира и вдову приемлет”. Им Бог дал разум жить самостоятельно. По последним письмам известно, что две дочери, Юля и Нина, в школьных работниках, а старший сын Николай, пятнадцати лет, остался дома за хозяина и хозяйку: сам все делает, стряпает и прочее. Интересно, какое правовое положение будет Манино? Домой она отправилась 19 декабря, в самый Николин день в шесть часов вечера… Теперь она уже дома, в своем родном уголке, среди деток. Как она сейчас счастлива!.. Теперь я один, и не успела уехать Маня, как перемена — с месячного оклада сняли и назначили возчиком лесоматериала. Работа сдельная, с кубометра. Расценки дешевые, не больше рубля в день. С отъездом Мани деньгами издержался, даже влез в долги. А как раз сейчас возчиков снабжают всем необходимым: бельем, одеждой и обувью. Нужно выкупать, а денег нет. Дорогой крестный и племянничек Вася, если это возможно для вас, то пришлите, сколько можете, деньжонок, хотя даже взаимообразно, до летнего сезона, когда заработок бывает больше. Письмо я получил вечером, а пишу ночью и спешу, а поэтому пишу небрежно, а потому прости. После работы на холоде сон одолевает…
Крестник Николай
Дорогой братец-крестный Леня и племянничек Вася со чадами, здравствуйте! Посылку и письмо получил, за что приношу глубокую благодарность. Дорогой крестный, как дорога, как ценна твоя, сознаю, может и не по силам, помощь материальная, а также весточка от кровно родного человека в чужом краю, если бы ты знал! Я даже не знаю, чем, когда и буду ли иметь возможность тебя отблагодарить.
Живу в очень неблагополучном положении, а в особенности в гигиеническом. Живу в бараке на верхних нарах. Людно, грязно, темно и заработок неважный, около одного рубля в день. Продовольствие по заработку, а поэтому питание скудное. В настоящее время есть еще немного картофеля, а то один, один и один хлеб и тот в недостаточном количестве. Из дома что-то давно нет никаких известий. Почему, не знаю. Одно письмо Маня прислала только что по приезде домой. Вожу сейчас лес на станцию Пинюг. Работа не тяжела, но не интересна в оплате труда. Погода сейчас здесь морозная. Морозы выше 30 градусов, но здесь они не так страшны, как у нас, ибо лесно…»
По окончании срока ссылки в августе 1933 года, отец Николай вернулся в Тверскую область. Архиепископ Тверской Фаддей (Успенский) направил его служить в Вознесенский храм в село Вознесенье Кашинского района, где отец Николай прослужил до своего последнего ареста. Он был арестован 16 февраля 1938 года и заключен в тюрьму в городе Кашине.
В самый день его ареста был допрошен дежурный свидетель, родом из села Вознесенье, который показал: «В ноябре 1937 года на территории сельсовета священник организовывал и проводил кружковые нелегальные занятия с активными церковницами женщинами, читал им религиозную литературу, призывал их не ходить на собрания сельсоветов и колхозов по проработке положения о выборах в Верховный Совет. В июле 1936 года при размещении государственного займа среди населения я вызвал в сельсовет попа Морковина и, как председатель сельсовета, предложил ему подписаться на государственный заем. Морковин подписаться отказался и сказал: “Распространяйте его среди колхозников, а я подписывать не буду. Меня и без займа ограбила советская власть, сделала нищим”. Стараясь разъяснить ему неправильность его взглядов, я сказал, что по новой конституции СССР все граждане являются равноправными, а поэтому и вы можете принять участие в подписке на заем. На это Морковин мне ответил: “О равноправии сейчас говорить рано. Советская власть издает законы не для проведения в жизнь, а для обмана населения. Я в вашу конституцию не верю”»[1].
19 февраля следователь, допрашивая священника, спросил:
— Вы обвиняетесь в систематическом проведении вами среди колхозников контрреволюционной агитации, в сознательном противодействии проработке и изучению новой сталинской конституции СССР и положения о выборах в Верховный Совет СССР. Признаете себя в этом виновным?
— Предъявленное мне обвинение я отрицаю и виновным себя в нем не признаю, — ответил священник.
На этом допросы и само следствие были закончены. 26 февраля 1938 года тройка НКВД приговорила отца Николая к расстрелу. Священник Николай Морковин был расстрелян 28 февраля 1938 года и погребен в безвестной общей могиле.
Игумен Дамаскин (Орловский)
«Жития новомучеников и исповедников Российских ХХ века. Февраль».
Тверь. 2005. С. 298-304
Примечания
[1] УФСБ России по Тверской обл. Д. 22159-С, л. 11.
Память 15 февраля, в Соборе преподобных отцев Киево-Печерских Дальних Пещер (28 августа) и в Соборе всех преподобных отцов Киево-Печерских. Непрестанно плакал и вздыхал всю свою жизнь о времени разлучения души с телом, как окружат человека Ангелы и духи злобы, покажут все его дела – добрые и злые, напомнят ему о всех его мыслях и желаниях, о том, что он забыл и чего не считал за грех.
Но блажени плачущие, яко тии утешатся (Мф.5:4). И преподобный Пафнутий при кончине своей увидел лики Ангельские, которые, приняв его душу, вознесли ее на небо. Мощи его покоятся в Феодосиевых пещерах. Его имя вспоминается в 8-й песни канона: «Плачущих поминая блаженство, Пафнутие, всегда плакал еси, ныне же радостная наследив места, молися тамо и нам в кров безплачевный вселитися».
Апостол от 70-ти Онисим в молодости был рабом Филимона, христианина знатного рода, жившего в городе Колоссах Фригийской области. Провинившись в чем-то перед своим господином и боясь наказания, святой Онисим бежал в Рим, но там как беглый раб попал в тюрьму. В тюрьме он встретился с апостолом Павлом, содержавшимся в узах, был просвещен им и принял Святое Крещение. В тюрьме святой Онисим, как сын, служил апостолу Павлу. Апостол Павел, лично знавший святого Филимона, написал ему письмо, полное любви, прося простить беглого раба и принять его как брата; с этим письмом он отправил святого Онисима к его хозяину, лишив самого себя помощи, в которой очень нуждался.
Святой Филимон, получив письмо, не только простил Онисима, но и отпустил его на волю, послав обратно в Рим к первоверховному апостолу. Впоследствии святой Филимон был рукоположен во епископа города Газы (память его 4 января, 19 февраля и 22 ноября).
После смерти апостола Павла святой Онисим служил апостолам до их смерти и был поставлен ими во епископа. После кончины святых апостолов он проповедовал Евангелие во многих странах и городах: в Испании, Карпетании, в Колоссах, в Патрах. В глубокой старости святой Онисим занял епископский престол в Ефесе после апостола Тимофея. Когда Игнатия Богоносца вели в Рим на казнь, к нему навстречу вышел епископ Онисим с некоторыми христианами, о чем упоминает святой Игнатий в своем Письме к Ефесянам. В царствование императора Траяна святой Онисим был схвачен и приведен на суд к епарху Тертиллу. Он продержал святого 18 дней в темнице, а потом сослал на заточение в город Путеолы. Через некоторое время епарх вызвал узника и, убедившись, что святой Онисим всё так же твердо исповедует веру во Христа, подверг его жестокому избиению камнями, после чего святому усекли голову мечом. Тело мученика взяла одна знатная женщина и положила в серебряную раку. Это было около 109 года.
Невозможно избегнуть человеку искушений. Если искуситель к Самому Господу в пустыне дерзнул приступить (Мф.4:1-11), то тем более пытается он искушать рабов Господних. И житие преподобного Исаакия служит примером тому, что нельзя пройти по пути жизни духовной, не подвергаясь искушениям; но не может быть такого искушения, которого не вынесли бы силы человеческие, укрепляемые незримой силой Божией (1Кор.10:13). Человек, искушенный напастями врага, просвещается пред Богом своими добрыми делами, как яркое дневное светило.
Преподобный Исаакий был богатым купцом в древнем русском городе Торопце (ныне – Тверская область). Задумавши быть иноком, он раздал все свое имение нуждающимся и монастырям и пришел в Киев к преподобному Антонию († 1073; память 10/23 июля и 28 сентября/11 октября) в пещеру, умоляя его о принятии в иноческий чин. Преподобный Антоний, провидя его добродетельное равноангельское житие, исполнил просьбу: облек его в одежду и назвал Исаакием, а прежнее его имя было Чернь.
Преподобный отец Исаакий, став иноком, начал суровую подвижническую жизнь. Он затворился в одной тесной пещере, размер которой равнялся всего четырем локтям, и там со слезами молился Богу. В келье Исаакий никогда не ложился спать на бок, и только сидя подкреплял свои ослабевшие силы кратковременным сном. Обыкновенно с вечера начинал он класть поклоны и петь псалмы, проводил так до полуночи; когда же утомлялся, тогда садился. Так прожил он семь лет, ни разу не выходя из своей тесной пещерки.
Не довольствуясь ношением власяницы, он просил купить себе козла и снять с него кожу; потом поверх власяницы надел сырую козлиную кожу, которая на нем и высохла. Пищей ему служила просфора, да и ту употреблял он через день, и воду пил очень умеренно. Эту скудную пищу приносил ему преподобный Антоний и подавал через оконце, в котором могла вместиться только одна рука.
Однажды Исаакий сидел, отдыхая, и свеча уже погасла. Внезапно воссиял в пещере великий свет, как бы от солнца, так что нельзя было свободно открыть глаза. В то же время вошли два светлых юноши, лица их блистали. «Исаакий, – сказали они, – мы Ангелы, и вот идет к тебе Христос – поклонись Ему». Он не понял бесовского действия и, не оградив себя крестным знамением, не осознав своего недостоинства, подошел и поклонился до земли, как Христу, бесовскому действию. Тотчас бесы учинили крик великий, взывая: «Ты наш, Исаакий!» – и, посадивши его, сами начали садиться вокруг, и мигом келья наполнились бесами. Один из бесов, мнимый Христос, сказал: «Возьмите дудки, тимпаны и гусли и ударьте дружнее, а Исаакий нам пусть попляшет». Бесы заиграли и, схватив Исаакия, начали с ним скакать и плясать в продолжение многих часов. Истомили его до того, что оставили едва живым; надругались над ним и ушли.
Наутро, когда стало светло и пришло время для вкушения хлеба, преподобный Антоний по обыкновению пришел к оконцу и сотворил молитву: «Благослови, отче Исаакий!» Но ответа не было. Антоний несколько раз повторял свое приветствие, но ответа все не было. Тогда, подумав, что Исаакий преставился, Антоний послал в монастырь за преподобным Феодосием († 1074; память 3/16 мая и 14/27 августа) и братией. Придя и открыв вход в пещеру, монахи взяли Исаакия, считая его мертвым. Но, вынесши из пещеры, все заметили, что он жив. Тогда игумен Феодосий решительно заметил: «Воистину, все это случилось с ним от бесовского действия». Его положили на одр, и святой Антоний стал служить Исаакию.
В те дни случилось Киевскому князю Изяславу возвратиться в Киев из Ляхской земли. Князь начал гневаться на преподобного Антония из-за Всеслава, князя Полоцкого, который во дни преподобного был будто бы некоторое время князем Киевским. Святослав же Черниговский прислал ночью за святым Антонием. Тот, придя в Чернигов, избрал место, называемое гора Болдынь, и, выкопав пещеру, поселился на горе. Преподобный игумен Феодосий, узнав, что святой Антоний ушел в Чернигов, явился с братией к пещере и, взяв преподобного Исаакия, принес его в свою келлию и служил ему, ибо Исаакий был расслаблен умом и телом, так что не мог ни сидеть, ни вставать, ни поворотиться на другую сторону, но лежал неподвижно на одном боку. Даже черви стали появляться под бедрами его. Преподобный же Феодосий сам, своими руками, омывал и отирал больного и так служил ему в продолжение двух лет. И поистине дивно: в продолжение двухлетнего недуга преподобный Исаакий не вкушал хлеба и воды, ни овощей, ни иной какой-либо пищи, однако мог жить, лежа на одре своем, нем и глух. Преподобный же Феодосий творил молитву над ним день и нощь, пока болящий на третье лето не заговорил, прося быть поставленным на ноги. Он начал ходить, как дитя, но в церковь не шел, так что его влекли туда насильно, и только уже потом начал понемногу привыкать к церкви. Стал также ходить в трапезу, где его сажали особо от братии и полагали перед ним хлеб, но он не хотел прикасаться к нему. Братия влагали хлеб ему в руку, но преподобный Феодосий говорил: «Положите перед ним хлеб и не влагайте в руки его, пусть он сам ест». Так делали в течение всей недели. Он же, смотря на других, стал вкушать хлеб сам и так научился есть. Этим способом избавил его преподобный Феодосий от козни диавола и от лести его.
После преставления преподобного Феодосия, во время игуменства Стефана, Исаакий снова воспринял суровое житие, говоря искусителю: «Вот ты прельстил меня, диавол, когда я был в пещере один. Отныне не буду затворяться, но одолею тебя благодатью Божией, ходя в монастыре».
Тогда снова облекся он во власяницу, а поверх надел тесную свитку и начал помогать поварам и работать на братию. К утрени приходил первый и стоял неподвижно. В морозы ходил в протоптанных башмаках; ноги его примерзали к камню, но он не двигался, пока не оканчивали утреннего пения. После утрени шел в поварню, готовил дрова, воду, огонь. Один из поваров, называвшийся также Исаакием, однажды, смеясь, сказал ему: «Исаакий! Вон сидит черный ворон, иди поймай его». Он, поклонясь ему до земли, пошел, поймал ворона и принес ему на виду у всех. Повара изумились и сказали о том игумену и братии. С того времени братия стали уважать его. Но он, избегая славы человеческой, начал в юродстве оскорблять то игумена, то братию, то мирян, так что иные били его. И, сделавшись юродивым, он опять поселился в пещере, в которой жил раньше.
Преподобный Исаакий стал собирать к себе детей, облекал их в чернецкие одежды. За это частью от игумена, частью от родителей тех детей принимал наказание и раны, но все переносил с радостью и, пребывая в наготе, терпел хлад день и ночь.
В одну ночь блаженный зажег огонь в печи пещерной, печь загорелась, так как была ветхая, и пламя стало показываться сквозь расселины. Он же, не имея чем прикрыть скважины, взошел босыми ногами на пламень и стоял, доколе печь не погасла; огонь, однако, не причинил никакого вреда преподобному.
Таковые и многие другие удивительные чудеса творил он и так возобладал над бесами, что вменял их ни во что, подобно мухам, и осмеивал их мечтания.
Было иногда у бесов желание попугать блаженного, и они творили ему много пакостей. «Ты наш, – говорили они, – ты поклонился нашему старейшине и нам». «Ваш старейшина – враг Христа, и вы – бесы злые», – отвечал он, ограждаясь крестным знамением, и они исчезали. Иногда приходили к нему ночью и, стараясь навести на него страх, являлись многолюдной толпой с заступами и шумели: «Раскопаем эту пещеру и его погребем здесь». Другие кричали: «Беги, Исаакий, хотят тебя погребсти». А он отвечал: «Если бы вы были добрые, то пришли бы днем; но вы – тьма, во тьме ходите, тьма – доля ваша». И осенил их крестом, и они исчезли. В другой раз страшили его то медведем, то диким зверем, то волом, или же ползли к нему змеи, лягушки и всякая гадина. Но ничего не могли сделать с ним. «Победил ты нас, Исаакий!» – сказали они, наконец. «Вы победили меня в образе Христа Иисуса и Ангелов, – отвечал он, – не будучи достойны такого образа; теперь вы являетесь в подлинном своем виде, в образе зверей, скотов, змей и гадин; вы точно гадки и злы». Бесы исчезли и после того более не тревожили его. Он сам говорил, что последняя брань продолжалась у него три года.
Последние годы он провел еще строже, чем прежде: в воздержании, посте и бдении. Когда он разболелся в пещере, его перенесли в монастырь, и на восьмой день он скончался при игумене Иоанне. Так повествует преподобный Нестор.
По повествованию Поликарпа, преподобный Исаакий был в числе отцов, исцеливших молитвой обольщенного Никиту († 1108; память 31 января/13 февраля), что было при предшественнике Иоанна (1102 г.) игумене Никоне († 1088; память 23 марта/5 апреля). Итак, преподобный Исаакий скончался не раньше 1090 года и после исцеления своего провел в подвигах около 20 лет.
Мощи его открыто почивают в пещерах преподобного Антония, а часть их в 1711 году перенесена из Киева в Торопец игуменом Кудина монастыря. Житие Исаакия находится в Ипатьевской летописи под 6582 годом (1074 год), а также в Киево-Печерском патерике и Великих Четьях («Слово о Исааке монасе, его же прелсти диавол»). Память его отмечается также 28 сентября/11 октября и во 2-ю Неделю Великого поста.
