Её жизненный путь на Голгофу…

В советский период Покровский женский монастырь в поселке Ардатов постигла участь всех обителей нижегородской земли: осквернение, разорение и постепенная ликвидация. Свидетельницей всех этих событий стала его последняя игуменья Еннафа, о судьбе которой сохранились немногочисленные архивные документы и воспоминания паломников.
Игуменья Еннафа (в миру Евдокия Степановна Шилина) родилась 10 февраля (по ст. стилю) 1874 года в Ардатове, в мещанской семье. Два года девочка училась в местном городском училище, но в 10-летнем возрасте осиротела и была отдана на воспитание в Покровскую обитель. Там она и прожила фактически всю свою жизнь, начиная. Будучи малограмотной провинциальной монахиней, она свято хранила монашеские обеты и она искренне любила свой монастырь, исполняя различные послушания.
До революции ардатовские сестры ради своего пропитания и в пользу доходов монастыря занимались не только сельскохозяйственным трудом, но и рукоделиями: вышивкой, вязанием теплой обуви, ткачеством, покраской тканей и готовой одежды, шитьем. Кроме этого, они зарабатывали украшением икон фольгою и сухими цветами, а в начале XX столетия уже успешно занимались иконописью и золочением икон. Отличался этот монастырь и тем, что в его храмах находилось большое количество  Богородичных икон, многие из которых являлись редкими с точки зрения иконографии.
Спустя годы, после праведного монашеского послушания, 2 марта 1916 года состоялось пострижение Евдокии Шилиной в монашество с именем Еннафа – в честь святой мученицы. По традиции, монашеское имя в то время выбирали созвучное мирскому, на такую же букву. День памяти мученицы Еннафы по церковному календарю совершается 10/23 февраля и совпадает с днем рождения будущей ардатовской игуменьи.
В первые послереволюционные годы, в самый сложный период, отмеченный в Нижегородской губернии массовым голодом, эпидемией тифа и падением нравов среди обывателей, матушка Еннафа фактически взяла на себя заботу и попечение о многочисленных сестрах монастыря. В январе 1919 года ее избрали председательницей монастырского Церковного совета (эта была новая должность, уже советского времени). Произошло это по требованию новой власти. Вот как сообщала об этих событиях сама матушка Еннафа (текст приводится в орфографии подлинника): «…6 января 1919 года в монастырь пришли члены земельного отдела и приказали сестрам выбрать новый совет,<…> и тяжелый крест выпал на мою долю и меня избрали в председательницы монастырского совета. И я не зная как мне поступить, тот час же пошла и рассказала все матушке игумении. Матушка, видимо, всего этого перепугалась и также ничего не могла мне посоветовать. <…> И не желая окончательного разорения Святой обители и по настоянию сестер приняла на себя эту обязанность, вполне сознавая, что я сделала это против церковных правил. <…> И я сокрушаясь о выбывших сестрах обители, а более всего, что с сестрами выселили и нашу матушку игумению и мы остались совсем одинокие».
После этих скорбных событий по требованию Преосвященного Евдокима (Мещерского), архиепископа Нижегородского и Арзамасского, матушка Еннафа отказалась от новой должности. При этом правящий архиерей советовал престарелой игуменье Тарасии (Горюновой) найти начальницу для Покровской обители в другом монастыре. Сама же матушка Еннафа была согласна и на этот вариант, лишь бы выбрали не ее, ибо не считала себя достойной стать руководительницей сестер, но сами монахини монастыря, поблагодарив владыку за этот совет, пожелали иначе. Подписав коллективное прошение, 220 ардатовских сестер просили у Преосвященного Евдокима разрешения выбор сделать из числа своих насельниц.
17/23 октября 1919 года на подворье Серафимо-Дивеевского монастыря в Нижнем Новгороде по благословению архиепископа Евдокима представители женских монастырей, присланные на общее епархиальное собрание, приняли решение организовать в монастырях «рабочие артели». Уже в январе 1920 года все оставшиеся монашеские общины – 10 женских (из 24-х) и две мужские (из 8-ми) – стали по новому советскому законодательству сельхозартелями, а затем совхозами.
12 января 1920 года ардатовская игуменья Тарасия была официально уволена церковной властью. Она управляла обителью с 1886 года, но по причине немощи и болезни подала прошение уйти на покой. 2 февраля того же года старшему монастырскому священнику протоиерею Николаю Введенскому поручили произвести выборы новой настоятельницы. И тогда все сестры вновь единодушно избрали для себя в руководительницы монахиню Еннафу, которая на тот момент являлась регентом монастырского хора и старшей сестрой в рукодельной мастерской. По официальным спискам, в Покровской обители в то время проживали 204 насельницы (монахини и послушницы).
Именно трудами матушки Еннафы ради сохранения монастыря в Ардатове организовалась трудовая монашеская артель. Монахини и послушницы стали работать в составе местного «Союза кооперативов», получая от него заказы на пошив одежды, обуви и одеял. По требованию новой советской власти занимались сестры и сельскохозяйственным трудом. Как отмечал благочинный монастырей, настоятель Высокогорской пустыни игумен Платон, «…сестры работают на советских хозяйствах и других учреждениях. Работают по совести и везде получают одни только похвалы. За это дали им земли, лугов; стали относится и к монастырю хорошо, чего раньше не было. К этому нужно прибавить и то, что все монастырские службы идут своим чередом».
Сохранились и некоторые донесения и рапорты матушки Еннафы на имя архиепископа Евдокима. В них она сообщала о происходивших в Ардатове событиях. К примеру, 29 марта 1920 года в обитель явились уездный военный комиссар и член местного исполкома, которые заявили о необходимости помочь Красной армии и разместить в монастыре 1500 (!) красноармейцев. «Но когда он [то есть комиссар — прим. авт.] сделал это предложение, то все сестры на собрании заявили, что не могут оставить монастырь», – напишет впоследствии матушка Еннафа. Ее монахини были готовы к так называемому «уплотнению», но отказывались выселяться из родной обители в другие монастыри. В связи с этим уже на следующий день, 30 марта 1920 года игуменья как председатель монастырского совета написала в Ардатовский исполком: «Покровский монастырь, его храмы, могилы умерших сестер составляют священные предметы для сестер, вокруг которых объединились религиозные чувства всех сестер. И наш «святой патрон» основатель монастыря о. Серафим завещал жить и трудиться на этом месте по его заветам в духе христианской любви».
         Защищала матушка, прежде всего, тот уклад монашеской духовной жизни, который сформировался в обители по заветам Саровских старцев, которые и благословили создание этой женской общины в уездном провинциальном городке. Особо чтили ардатовские сестры могилку и домик-келью прозорливого старца Антония Муромского, прозванного в народе «грошевником». Этот подвижник благочестия проживал в обители последние годы своей жизни, в период с 1851 по 1861 год.
Стоит процитировать еще один документ, касающийся последней ардатовской настоятельницы. Эту характеристику представил викарный епископ Павловский Ювеналий (Машковский), в подчинении которого тогда находился Ардатовский монастырь: «…Монахиня Еннафа вступила в управление монастырем при самых тяжелых условиях. По имеющимся у меня сведениям, она отнюдь не домогалась настоятельства. <…> При неоднократных посещениях г. Ардатова ото всех, включая и гражданскую власть, я слышал о матушке Еннафе только доброе. В монастыре матушка Еннафа поддерживает как в храме, так и вне его образцовый порядок».
Кроме того, епископ Ювеналий считал, что в январе 1921 года матушка Еннафа при попытке местной власти осквернить и забрать помещение зимней домовой церкви в честь Владимирской иконы Божией Матери под армейский клуб «…проявила большую твердость и стойкость, защищая дело, признанное впоследствии гражданской властью вполне справедливым». Сестры обители по благословению игуменьи тогда буквально живым щитом встали у церковных дверей, а когда явился отряд красноармейцев, то заявили, что храм не отдадут. Безбожники настойчиво требовали отпереть церковные двери. Когда же монахини этого не исполнили, то в обитель приехала пожарная машина, и их стали обливать холодной водой. Но сестры еще больше сплотились вокруг храма. Тогда трех сестер из монастырского совета арестовали и отвели в ардатовский «домзак» (дом для заключенных, бывший острог), а остальных растолкали прикладами. Среди тех арестованных, кого выпустили спустя шесть часов, оказались матушка Еннафа, монахиня Рафаила и монахиня Порфирия.
В дальнейшем красноармейцы взломали вход в храм. Сестры от предложения самим вынести иконы категорически отказались, и тогда этим занялись присланные в монастырь дезертиры (те, кто отказался служить в Красной армии) из т. н. «саботажки». Чтобы избежать безумного кощунства, монастырский батюшка убрал все с престола, сестры заперли алтарь, а иконостас завесили полотнами из ткани.
В холодное время года деревянный Владимирский храм являлся единственным местом молитвы для монахинь, так как протопить большой Покровский собор было очень сложно (стоимость дров в условиях экономической разрухи была высокая). В этом храме главными почитаемыми святынями являлись древние иконы, пожертвованные в обитель в 1864 году Петром Андреевичем Баташевым, наследником именитых владельцев Выксунских металлургических заводов.
Практически целый год матушка Еннафа боролось с новой властью за возвращение монастырского храма. После многочисленных жалоб, которые она подавала в Москву и губернским властям, 27 ноября 1921 года зимнюю церковь удалось вернуть в распоряжение сестер. 3 декабря в ней был отслужен благодарственный молебен с освящением воды, а потом совершен обряд окропления церкви святой водою. 4 декабря на престольный праздник в честь св. Великомученицы Варвары в нем состоялось торжественное богослужение.
После всех этих прискорбных событий Преосвященный Ювеналий стал ходатайствовать о необходимости возведения матушки Еннафы в сан игуменьи. Это произошло 17 июля (по ст. стилю) 1922 года, когда Церковь отмечает память святых отцов шести Вселенских Соборов. Чин ее поставления совершал сам владыка.
Исходя из рапорта новой игуменьи, в 1922 году в Покровском монастыре проживало 180 сестер, из них 65 монахинь, 65 послушниц, 48 женщин на испытательном сроке и две девочки-сироты на воспитании. Процедура изъятия церковного имущества, состоявшаяся в том же году, в обители произошла без столкновений и скандалов. Всего в фонды Госхрана было изъято 3 пуда 10 фунтов серебряных изделий. При этом все богослужебные сосуды и драгоценные ризы с почитаемых икон, которые также предполагалось изъять, благодаря мудрости и авторитету матушки Еннафы тогда удалось сохранить. Взамен ардатовские жители и сами сестры сделали в пользу голодающих свои личные пожертвования деньгами и бытовыми предметами из драгоценных металлов.
         Все сестры обители проживали в небольших полукаменных и деревянных корпусах. Некоторые из них жили при приходских храмах в близлежащей округе, где несли послушания в качестве псаломщиц и сторожей (соблюдая все монашеские правила и обеты). Начиная с августа 1922 года ежедневные богослужения в Покровской обители стал совершать иеромонах Саровской пустыни Исидор, а затем здесь служил священник Александр Зинин.
         Приспосабливаясь к новым условиям выживания и существования, ардатовские сестры во главе с матушкой Еннафой сохраняли духовные традиции своего монастыря и очень много трудились во время полевых работ в рамках вновь созданной из их числа сельхозартели.
         Из воспоминаний А.П. Тимофеевича, посетившего в 1926 году Ардатовский монастырь: «Обычный уездный городок старой России с плохо мощеными улицами, деревянными изветшалыми тротуарами и одноэтажными домиками. Повернувши в одну из боковых улиц, мы стали подниматься в гору и вскоре очутились перед Св. вратами Ардатовской Покровской женской обители. Высокая каменная стена из красного кирпича с угловыми башнями, опоясывающая монастырь, была очень красива. <…> Пройдя Св. врата, мы очутились на сравнительно обширном монастырском дворе, посреди которого возвышался главный монастырский храм, его плотно окружали со всех сторон монастырские келлии и хозяйственные постройки. Прижимаясь к самому храму, белели крестики и оградки на могилках.
         <…> Подкрепив свои силы скромным монастырским обедом, мы отправились поблагодарить матушку игумению за гостеприимство и просить благословения осмотреть достопримечательности. Узнав, что мы держим путь в Саров, матушка игумения [Еннафа — прим. О.Д.] заметила:
– Ну вот и хорошо, что не миновали нас, грешных. Ведь мы себя считаем тоже не чужими нашему дорогому Батюшке, и при жизни его монастырь наш многим пользовался от его щедрот и благодеяний, немало присылал он к нам душ, ищущих спасения, да и наш почивший старец о. Антоний некогда вместе с Преподобным подвизались в Саровской пустыни».*
Относительно спокойная монашеская жизнь в Ардатове продолжалась до 1928 года, а затем все примонастырские колхозы и артели в Нижегородской губернии были ликвидированы на основании постановлений ОГПУ и прокуратуры. Официально монашествующие (начиная с 1923 года) наряду с окрестными жителями входили также в состав приходских общин, организованных при монастырях, но в дальнейшем это было уже запрещено местными властями под любыми предлогами.
В 1928 году Ардатовский Покровский монастырь закрыли, а его насельниц выгнали за Святые врата. В дальнейшем несколько келейных корпусов приспособили для размещения здесь закрытой трудовой коммуны, где предполагалось разместить около 80 беспризорных детей. В 1930-е годы планомерно уничтожаются оба храма этого монастыря, а затем и другие его постройки.
Когда обитель была закрыта и разорена, игуменья Еннафа осталась проживать в своем родном городе Ардатове вместе с некоторыми сестрами (келейницами). Жили монахини в частных домах, кто у родственников, а кто среди бывших прихожан. В это же время здесь проживал находившийся уже на покое епископ Ардатовский Поликарп (Тихонравов), который  являлся духовником для местных монахинь и благочестивых мирян.
В 1931 году матушка Еннафа и епископ Поликарп были арестованы, а затем осуждены за контрреволюционную деятельность по печально известной статье 58-10. Они обвинялись за активную деятельность в церковно-монархической организации, направленную на свержение существующего советского строя. По этому громкому следственному делу Горьковского НКВД был осужден сразу 81 человек – монашествующие, духовенство, верующие миряне из Ардатова, Дивеева и Мурома.
Одновременно с арестом православных христиан на страницах уездной ардатовской газеты «Колхозная правда» выходили антирелигиозные статьи и заметки: «По-боевому развернуть безбожную работу в массах», «Работа школы в анти-рождественские дни», «Готовимся к анти-пасхальной кампании», «Безбожники должны готовиться к уборочной», «Поповский дом – под очаг культуры» и другие.
14 декабря 1931 года по постановлению Особого совещания при коллегии ОГПУ, вынесенного в Москве, матушка Еннафа (по паспорту Шилина Евдокия Степановна) была выслана в Северный край сроком на три года. Точное место ее нахождения в период ссылки пока не известно.
После отбытия этого незаслуженного наказания бывшая настоятельница матушка Еннафа возвратилась на свою малую родину. Но, не получив официального разрешения жить в Ардатове, она поселилась в этом же районе, в селе Поляны, найдя приют при местном приходском Успенском храме (где числилась на должности псаломщицы). В 1937 году, 11 ноября, она была вновь арестована вместе со священнослужителями этого села и другими монахинями, проживающими вместе с ней. При аресте, согласно протоколу обыска, у игуменьи Еннафы была изъята только литература религиозного характера.
13 ноября 1937 года местными властями была составлена официальная справка в отношении матушки Еннафы [стилистика и орфография документа сохранены — прим. О.Д.]: «Дана настоящая характеристика Леметским сельсоветом в том, что Шилина Евдакия Степановна живет на нетрудовые доходы, нищенствует и занимается контрреволюционной агитацией среди колхозников, а именно Шилина проповедовала о Гремячевском каком-то источнике и во время уборки урожая, где и был не выход на работу некоторыми колхозниками, ведет агитацию против высокой производительности труда. Организует около себя всю черную свору и под видом пришедших в церковь, проводит контрреволюционную работу, против выборов в Верховный Совет и Сталинской Конституции».
Об удивительной истории открытия источника в честь иконы Божией Матери «Скоропослушница» при селе Гремячево и по сей день существуют легенды и рассказы старожилов о событиях, имевшие место в 1930-е годы. Среди арестованных в 1937 году была жительница этого села, Жилкина Мария Яковлевна, которая на допросе подтвердила, что весной этого же года у нее были сновидения, согласно которым она с односельчанами обнаружила вновь явленный источник. А 27 июня 1937 года крестьяне Кулебакского и Ардатовского районов стали собираться у родника помолиться, искупать больных родственников и умыться водою. В результате многие колхозники в тот день не вышли на работу, что стало предметом разбирательства и поводом для дальнейшего обвинении верующих в антисоветской деятельности.
         Из ответов игуменьи Еннафы во время ее единственного допроса, который состоялся в ноябре 1937 года, следует, что она подтверждала только факты гонений на Церковь.
«Вопрос: Вы арестованы за антисоветскую деятельность. Дайте показания по этому вопросу.
Ответ: Я антисоветской агитацией не занималась и не занимаюсь.
Вопрос: Вы говорите неправду, требую от вас правдивых показаний о Вашей антисоветской деятельности.
Ответ: Ещё раз говорю, что я антисоветской деятельностью не занималась. Я не хочу скрывать того, что я часто встречалась с попом Рамзайцевым, с церковной старостой Масловой и Ястребовой Евдокией, с которыми вели разговоры о том, что власть притесняет церковь, стало быть, настало последнее время. Других разговоров я не вела. Записано с моих слов верно и мне прочитано. Шилина».
         В обвинительном заключении следователь потом запишет: «Шилина – бывшая игуменья Ардатовского монастыря как член антисоветской группы вместе с церковным старостой Масловой Т.И. группирует вокруг себя монашествующий и бродячий элемент. Среди верующих высказывает антисоветские, пораженческие суждения о советской власти, запугивает женщин, что кто не ходит в церковь, тот будет наказан, призывала женщин стоять за религию и ходить в церковь…».
28 ноября 1937 года  63-летняя игуменья Еннафа по приговору Тройки НКВД в три часа дня была расстреляна и затем погребена в общей безвестной могиле. В один день с ней также  расстреляли священника из села Поляны – иерея Григория Рамзайцева (1874 г.р.), священника из села Леметь – иерея Сергея  Магнитова (1885 г.р.).
Келейница матушки Еннафы монахиня Евдокия Михайловна Ястребова (1882 г. р.) и церковный староста Татьяна Ивановна Маслова (1874 г. р.), осужденные на 10 лет заключения в исправительно-трудовом лагере, стали жертвами Гулага. Из показаний монахини Евдокии: «Я еще раз заявляю, что я антисоветской деятельностью не занималась, за исключением того, что я вместе с попом Рамзайцевым всегда стояла за церковь и призывала других к этому». Дальнейшая ее судьба остается не известной. Учитывая преклонный возраст, большая вероятность того, что она погибли в лагере.
Неграмотная крестьянка Маслова Татьяна Ивановна, которая даже не могла поставить свою роспись (в документах приложен отпечаток ее пальца), также не признала себя виноватой. Она отбывала наказание в «Буреполомской» ИТЛ № 4 в Семеновском районе Нижегородской области, где работала уборщицей. Ее супруг Маслов Иван Иванович дважды в 1938 году писал прошения о пересмотре ее дела начальнику УНКВД по Горьковской области т. Лаврушину, но его заявления были отклонены. В 1940 году сама Татьяна Ивановна, через адвоката обращалась к наркому внутренних дел СССР Л.П. Берии с просьбой о сокращении ей срока наказания. Однако, новым постановлением НКВД от 29 апреля 1941 года, прежнее решение Тройки было оставлено без изменений. Дальнейшая ее судьба неизвестна. В селе Поляна у нее оставались муж, трое сыновей и шесть внуков.

Единственная фотография игуменьи Еннафы чудом сохранилась в ее следственном деле за 1930 год. На ней она запечатлена вместе с двумя монахинями. Снимок этот, видимо, был сделан в Ардатове, во дворе их домика, на его фоне. Все личные документы и вещи матушки были изъяты во время ее арестов и впоследствии безвозвратно утрачены.
К большому сожалению, сегодня ни в краеведческом музее, ни у местных жителей не сохранилось изображений матушки игуменьи и других многочисленных сестер Ардатовского Покровского монастыря, одного из отблесков духовных подвигов св. прп. Серафима Саровского и  подвижника благочестия, прозорливого старца Антония Ардатовского.
Ольга Дёгтева. По материалам комиссии по канонизации Выксунской епархии
При цитировании ссылка (гиперссылка) на сайт Выксунской епархии обязательна. 23/07/2020.

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *