Священномученик Петр (Зверев), епископ Балахнинский (1878 — 1929)

В 1902 году иеромонах Петр за диссертацию на тему «Экзегетический анализ первых двух глав Послания апостола Павла к Евреям» был удостоен степени кандидата богословия с правом преподавания в семинарии. Местом его преподавательской деятельности была определена поначалу Орловская Духовная семинария. Но уже через год его перевели на должность епархиального миссионера, в Князь-Владимирскую церковь при Московском епархиальном доме. Иеромонах Петр обладал звучным и выразительным голосом и был замечательным проповедником.

В 1907 году последовало новое для него послушание: он стал инспектором Новгородской Духовной семинарии. В июле 1909 года Святейший Синод постановил назначить иеромонаха Петра на должность настоятеля Белевского Спасо-Преображенского монастыря Тульской епархии.

Обитель эта находилась недалеко от Оптиной пустыни, и настоятель имел постоянную возможность общаться с оптинскими старцами. В свою очередь, старцы Оптиной пустыни высоко оценили духовную настроенность игумена Петра и часто направляли к нему людей для духовного окормления. Неоднократно бывал он и в Саровском, и в Дивеевском монастырях, имея особенное доверие к блаженной Прасковье Ивановне Дивеевской. Та платила ему ответным расположением: однажды подарила собственной работы холст, из которого впоследствии было сшито его архиерейское облачение (а до того Петр бережно хранил холст, предполагая быть в нем погребенным, но Господь уготовил ему кончину мученика и венец святости).

8 августа 1910 года в Крестовой церкви Калужского Архиерейского дома епископ Парфений (Левицкий) возвел игумена Петра в сан архимандрита. Архимандрит Петр не ограничивал своего служения стенами вверенной его попечению обители, часто посещал соседние сельские храмы.

В октябре 1916 года Святейший Синод постановил направить архимандрита Петра в распоряжение епископа Алеутского Евдокима (Мещерского), будущего архиепископа Нижегородского, для осуществления миссионерской службы в Североамериканской епархии. Однако поездка не состоялась, отец Петр уехал проповедником на фронт, где и пробыл до февральской революции 1917 года.

В 1918 году, 6 марта, последовало новое назначение его на настоятельское место в Успенский Желтиков монастырь Тверского уезда. Здесь ему впервые пришлось испытать тяготу неволи: вместе с другими представителями духовенства он был заключен в тюрьму в качестве заложника.

14 февраля 1919 года в Москве, в патриарших покоях на Троицком подворье, состоялось наречение архимандрита Петра во епископа. На следующий день, в праздник Сретения Господня, он был хиротонисан Святейшим Патриархом Тихоном во епископа Балахнинского. Правящим архиереем на Нижегородской кафедре в то время был архиепископ Евдоким (Мещерский), которого владыка Петр прежде знал по службе в Белевском монастыре, когда тот состоял викарием Тульской епархии, с титулом епископа Каширского. Им не суждено было вместе служить в далекой Америке, но дано было святительство на Нижегородской земле — только путь служения каждый выбрал свой.

Епископ Петр обладал высоким ростом, сильным голосом и хорошей дикцией, был худощав, с длинными волосами, которые никогда не подстригал, с рыжеватой бородой, ясными голубыми глазами. Когда ему приходилось служить в храме Христа Спасителя и говорить проповедь, то по всему храму было слышно каждое его слово.

В Нижнем Новгороде Преосвященный Петр проживал в Печерском Вознесенском монастыре, в покоях своего предшественника — епископа Лаврентия (Князева), расстрелянного большевиками в ноябре 1918 года. Надо заметить, что к началу ХХ столетия некогда известнейший Нижегородский Печерский монастырь пришел в упадок. Братия во главе с наместником, архимандритом Панкратием, была немногочисленной, но с епископом Петром приехало еще несколько монахов. По приезде сюда владыка возобновил в обители полную уставную службу. Епископ Петр служил во все большие и малые праздники, во время всенощной всегда стоял в храме на настоятельском месте, напротив особо чтимой иконы Печерской Божией Матери, зачастую сам читал шестопсалмие.

Преосвященный служил неспешно, раздельно и громко произнося каждое слово. Он придавал огромное значение участию прихожан в богослужении: в храме монастыря им было налажено всенародное пение, епископ стремился осуществить это и в других храмах епархии. С благословения архиепископа Евдокима он обратился с посланием к благочинным Нижегородской епархии, призывая их также завести в храмах округов общенародное пение.

Помимо ревностного служения, епископ Петр постоянно выезжал в отдельные уезды и благочиния с целью их обозрения и выяснения ситуации на местах. Так, в своем докладе на имя правящего архиерея от 4 июля 1919 года после обозрения ряда благочиний Семеновского уезда он писал: «Всюду есть приходские советы, во многих селах они собираются, работают, ведут журналы, производят сборы на нужды епархии и интересуются жизнью Церкви». Далее он отмечал: «Самое ужасное — это то, что дети повсюду абсолютно не имеют никаких познаний по Закону Божию, мало есть таких, которые знают такие употребительные молитвы, как «Отче наш» и «Богородице, Дево, радуйся». Когда я смотрел на это подрастающее поколение, не имеющее ровно никаких понятий ни о Боге, ни о религии, ни о духовной, конечно, жизни, не умеющее ни правильно перекреститься, ни подойти под благословение, я приходил в ужас при мысли, что ведь все они немногим лучше язычников, и что выросши, они в громадном большинстве погибнут, отойдя от Церкви. А потому духовенству не следовало бы просматривать такое обстоятельство». Проблема преподавания детям Закона Божия в новых условиях виделась наиболее значимой и актуальной для всех приходов Нижегородской епархии. Невзирая на сложившуюся ситуацию и богоборческую политику новой власти, Церковь не собиралась устраняться из жизни общества.

В Печерском же монастыре епископ Петр немедленно организовал преподавание детям Закона Божия, причем вел уроки сам. Дети были так привязаны к нему, что зачастую собирались толпой у его крыльца в ожидании — не пойдет ли владыка куда-нибудь, чтобы его сопровождать: по дороге он всегда общался с ними, что-нибудь рассказывал, часто из своей жизни.

Истовое и неленостное служение, искренность в вере, смирение, открытость для всех — все это народ сразу почувствовал, оценил и полюбил в епископе. Его стали приглашать на все престольные праздники в городские храмы. Приглашали и на службы епархиального архиерея, но растущая популярность епископа Петра среди верующих не нравилась архиепископу Евдокиму: он стал завидовать своему викарию и, в конце концов, возненавидел его. С неизбежностью сказалась и разность внутреннего, духовного устроения владык. Однако для нижегородцев не сразу стала очевидной эта ситуация, и они по-прежнему приглашали Преосвященных служить вместе. Из-за плохо скрываемого раздражения архиепископа Евдокима это становилось тяжким испытанием для обоих.

Владыка Петр искал выход из этого положения и решил поступить так, как заповедовал Христос. Перед началом Великого поста 1920 года, в Прощеное воскресенье, Высокопреосвященнейший Евдоким служил в городе, послав епископа Петра служить в селе Сормово (ныне Сормово находится в черте города, но тогда располагалось довольно далеко от Нижнего Новгорода и считалось уездным селом). Епископ Петр, к тому же, всюду ходил пешком. Возвращаясь после этой службы в Печерский монастырь, он зашел на Дивеевское подворье, где жил архиепископ, чтобы попросить прощения перед Великим постом. В покоях владыки Евдокима он помолился перед иконами, затем поклонился архиепископу в ноги и, поднявшись, подошел к нему со словами: «Христос посреди нас». Вместо принятого в таких случаях ответа «и есть, и будет», который сопровождается целованием любви, епископ Петр услышал неприязненное: «И нет, и не будет». Молча и смиренно владыка Петр вышел из покоев архиерея…

Впоследствии, как известно, архиепископ Евдоким (Мещерский) примкнул к организаторам так называемой «Живой Церкви», став с 1922 года одним из руководителей обновленческого раскола и отрекшись, таким образом, от Патриаршей Церкви, покаяние которой он так и не принес.

Во время последующего Великого поста епископ Петр часто служил в пригороде Сормово по настоянию архиепископа. И здесь, узнав его как пастыря поближе, владыку Петра полюбили в среде рабочих, в районе, считавшемся сложным, «красным». Извозчики в то время были весьма дороги, и епископ не оставлял своей привычки ходить пешком на службы, в любые, в том числе дальние, храмы. (Доподлинно известно, например, что 19 июня 1919 года он отправился пешком из Нижнего Новгорода до Оранского монастыря, участвуя в традиционном крестохождении, посвященном проводам главной святыни земли Нижегородской — иконы Богоматери Владимирской Оранской).

Когда в мае 1921 года Преосвященный Петр был арестован, сормовские рабочие объявили трехдневную забастовку. Власти пообещали было, что освободят епископа, но вместо этого, испугавшись больших волнений на Нижегородчине, отправили его в Москву, в ЧК на Лубянку. Владыку обвинили в «разжигании религиозного фанатизма в политических целях».

Находясь в Таганской тюрьме, епископ тяжело заболел от истощения и попал в больницу. В конце июля того же года его отправили по этапу в Петроград.

В Петроградской тюрьме Преосвященный Петр пробыл до 4 января 1922 года и в день памяти великомученицы Анастасии Узорешительницы был освобожден и уехал в Москву. Всенощную и литургию на Рождество Христово он служил в храме Марфо-Мариинской обители, а на второй день праздника — в храме Христа Спасителя. В Москве от Святейшего Патриарха он получил назначение на Тверскую кафедру, епископом Старицким.

Владыка вновь поселился в Успенском Желтиковом монастыре, где прежде уже настоятельствовал. Православные помнили его и встретили с радостью. Здесь, как и в Нижегородском Печерском монастыре, он ввел уставное богослужение по афонскому чину и благочестивый обычай паломничества к местным святыням.

Весной 1922 года стали очевидны для всех размеры нового российского бедствия — голод постиг Нижнее Поволжье. Голод в Поволжье 1921—1922 годов — массовый голод во время Гражданской войны в России на территориях, контролируемых большевиками. Известен как голод в Поволжье, в связи с тем, что регионы Южного Урала и Поволжья пострадали наиболее длительно и массово. Пик голода пришёлся на осень 1921 — весну 1922 года, хотя случаи массового голодания в отдельных регионах регистрировались с осени 1920 года до начала лета 1923 года. Согласно данным официальной статистики, голод охватил 35 губерний (Поволжье, Южную Украину, Крым, Башкирию, Казахстан, частично Приуралье и Западную Сибирь) общим населением в 90 миллионов человек, из которых голодало не менее 40 миллионов (по официальным советским данным — 28 миллионов. Число жертв голода составило около 5 миллионов человек. Главными причинами стали жестокая засуха 1921 года и неурожай; разрушительные последствия Гражданской войны; проводимое большевиками уничтожение частной торговли и денег (продразвёрстка и военный коммунизм).

Голод спровоцировал новое гонение на Русскую Православную Церковь. 27 декабря 1921 года был издан декрет ВЦИК «О ценностях, находящихся в церквах и монастырях», 2 января 1922 на заседании ВЦИК было принято постановление «О ликвидации церковного имущества». 23 февраля 1922 ВЦИК издал декрет «О порядке изъятия церковных ценностей, находящихся в пользовании групп верующих». Декретом предписывалось местным органам Советской власти изъять из храмов все изделия из золота, серебра и драгоценных камней и передать их в Центральный фонд помощи голодающим. Незамедлительно после издания декрета Патриарх Тихон обратился к верующим с Воззванием от 15 (28) февраля 1922 г. « после резких выпадов в правительственных газетах по отношению к духовным руководителям Церкви, 10 (23) февраля ВЦИК, для оказания помощи голодающим, постановил изъять из храмов все драгоценные церковные вещи, в том числе и священные сосуды и прочие богослужебные церковные предметы. С точки зрения Церкви подобный акт является актом святотатства… Мы не можем одобрить изъятия из храмов, хотя бы и через добровольное пожертвование, священных предметов, употребление коих не для богослужебных целей воспрещается канонами Вселенской Церкви и карается Ею как святотатство — миряне отлучением от Неё, священнослужители — извержением из сана (Апостольское правило 73, Двукратн. Вселенск. Собор. Правило 10)». На 1 ноября 1922 года было изъято: золота 33 пуда,  серебра 23,997 пуда, бриллиантов 35 670 шт.

Епископ Петр решил, не ожидая ни разрешения светских властей, ни официальных распоряжений Церкви, оказать посильную помощь голодающему населению. Правящего архиерея, архиепископа Серафима (Александрова), в то время в Твери не было, управление епархией осуществлял владыка Петр. Сбор пожертвований решили начать немедленно. 31 марта 1922 года Преосвященный Петр обратился к тверской пастве с посланием, которое было разослано по всем приходам и монастырям епархии. В это трудное время он служил каждый день всю неделю утром и вечером. Ежедневно он обращался к людям с проповедью, призывая помочь голодающим. Бывало так, что прихожане после проповеди епископа плакали и отдавали свое последнее на пожертвования.

Летом 1922 года начался церковный обновленческий раскол. Обновленчество – это движение в русском православии, возникшее официально после Февральской революции 1917 года. Оно декларировало цель «обновления Церкви»: демократизацию управления и модернизацию богослужения. Выступало против руководства Церковью патриархом Тихоном, заявляя о полной поддержке нового режима и проводимых им преобразований. Разделение на разные группы произошло в силу разных программ, которые ставили их лидеры: «Живая церковь» ратовала за проведение радикальных реформ (введение белого епископата, разрешение второбрачия клирикам, ликвидация монастырей); «Союз церковного возрождения» добивался «возвращения к первохристианскому демократическому укладу церковной жизни и коммунизацию ее по

принципам равенства, братства и свободы» с сохранением монашества. «Союз общин древлеапостольской церкви» руководствовался принципом организации прихода как «трудовой религиозно-нравственной коммуны». Этот раскол был необходим новой власти для решения задач антицерковной политики и атеистической пропаганды и дестабилизации Русской

Православной Церкви. Это было средство борьбы СССР с Церковью изнутри.  Наряду с карательными методами уничтожения духовенства ставилась задача разложить, расколоть, расшатать Церковь и привнести в неё смуту, чтобы Церковь окончательно перестала существовать. В результате Русская Церковь была разделена на Патриаршую во главе со святителем Тихоном и обновленческую. Сторонники вновь созданной «Живой Церкви» при поддержке советских властей фактически принялись за разрушение Русской Православной Церкви. Некоторые из священнослужителей епархии — кто под воздействием соблазнительных аргументов, кто под угрозой физической расправы — присоединились к обновленчеству. Епископ Петр немедленно запретил таковых в служении, предав факт запрещения широкой огласке, чтобы предупредить православных мирян об опасности отпадения от истинной Церкви.

19 сентября 1922 года владыка Петр обратился к своей пастве — «Возлюбленным о Господе верным чадам Церкви Тверской» — с воззванием, в котором изъяснял сущность обновленческого движения и отношение к нему Патриаршей Церкви. Именно это воззвание и послужило поводом для его ареста.

Вести вновь сфабрикованное дело в Твери и здесь же арестовать архиерея местное ГПУ побоялось. 15 ноября в Москву, начальнику 6-го секретного отдела Е. А. Тучкову, пришло сообщение: «Епископ Петр предварительным следствием уличен в распространении не разрешенного цензурой обращения и на днях будет арестован со всей кучкой тихоновцев. Просим вашего разрешения препроводить епископа Петра с его компанией и со всем материалом сразу же после ареста к вам во избежание возбуждения фанатиков». В тот же день главный секретный отдел ГПУ ответил, что предлагает «выслать епископа Петра и других, проходящих по этому делу лиц» в Москву.

24 ноября 1922 года Преосвященный Петр, его секретарь и несколько протоиереев были арестованы, 30 ноября отправлены в Москву и заключены в Бутырскую тюрьму. В декабре им было предъявлено обвинение в распространении воззвания, направленного «явно против всякого обновленческого движения в церкви и в поддержку контрреволюционной политики Тихона».

26 февраля 1923 года Комиссия НКВД по административным высылкам приговорила епископа Петра, протоиереев Василия Куприянова и Алексея Бенеманского, мирянина Александра Преображенского к ссылке в Туркестан на два года, а мирянина Алексея Соколова — к ссылке в Нарымский край на тот же срок.

После оглашения приговора всех заключенных перевели в Таганскую тюрьму. В середине марта, на пятой седмице Великого поста, владыку Петра в составе очередного большого этапа отправили в Ташкент. Пребывание владыки в Средней Азии продлилось два года. Местом его ссылки был назначен небольшой городок Перовск.

В 1923 году освобожден был из заключения Святейший Патриарх Тихон (это было формальное и, в сущности, временное освобождение Святейшего из-под стражи, о подлинной свободе не могло быть и речи): он подал властям список архиереев, без которых не мог управлять Церковью. В числе их был и епископ Петр (Зверев). В конце 1924 года владыка прибыл в Москву, но 16 июля этого же года, уже после смерти Патриарха Тихона, Местоблюстителем Патриаршего престола митрополитом Петром (Полянским) он был послан в Воронеж, в помощь митрополиту Владимиру (Шимковичу), которому было тогда более восьмидесяти лет. Еще при жизни владыка Петр рассказывал, что ему первоначально были предложены на выбор две кафедры — Нижегородская и Воронежская, и он сделал свой выбор в пользу второго варианта.

В Воронеже Преосвященный Петр часто служил в огромном пятипрестольном храме во имя Сошествия Святого Духа на Терновой поляне. (Но обычно он совершал службы в храме бывшего Покровского женского монастыря, при котором и проживал). Во время его богослужений большой храм всегда бывал полон молящимися, стоявшими так тесно, что люди не всегда могли поднять руку, чтобы перекреститься. Со всеми владыка был приветлив, внимателен и ласков, всех любил подлинной христианской любовью, и народ вскоре полюбил его тоже.

Преосвященный Петр пробыл в Воронеже до осени 1925 года. 23 ноября он вновь вынужден был ехать в Москву, на Лубянку, для очередного допроса. В канун Рождества Христова, 6 января 1926 года, скончался митрополит Воронежский Владимир. Епископ Петр вернулся в Воронеж 10 января и вместе с прибывшим на погребение митрополитом Курским и Обоянским Нафанаилом (Троицким) отпевал почившего митрополита. Погребение Высокопреосвященнейшего Владимира, которое собрало множество верующих, переросло в народное собрание, единодушно пожелавшее, чтобы епископ Петр взошел на Воронежскую кафедру.

Владыка снова поехал в Москву, чтобы получить подтверждение народному выбору от священноначалия. Заместитель Патриаршего Местоблюстителя митрополит Сергий (Страгородский) признал это избрание и назначил епископа Петра на Воронежскую кафедру, с возведением его в сан архиепископа, заметив при этом, что посылает в Воронеж лучшего проповедника Московской патриархии.

Положение Православной Церкви в Воронеже к этому времени было незавидно: многие храмы были захвачены обновленцами (прежний глава кафедры, митрополит Владимир, по немощи своей и старости не мог оказывать значительное сопротивление обновленцам, хотя и был убежденным их противником). Пребывание же архиепископа Петра на Воронежской кафедре, его истовое совершение богослужений, любовь к народу церковному — все это действовало на обновленцев уничтожающе. При Высокопреосвященнейшем Петре началось возвращение приходских храмов в истинную Церковь. Активную деятельность архиепископа против обновленцев на воронежской земле сами «живоцерковники» на своем епархиальном съезде окрестили «петрозвериадой».

Естественно, что обновленцы предпринимали немало усилий, чтобы удалить архиепископа из Воронежа, не стесняясь действовать также и через светскую, по сути своей богоборческую власть. 28 ноября 1926 года к Преосвященнейшему Петру явились сотрудники ОГПУ для проведения обыска и ареста. На следующий день весть об аресте архиерея разнеслась по городу, и многие пошли к зданию тюрьмы, чтобы узнать о судьбе своего архипастыря. Они могли увидеть лишь, что вечером его перевезли на автомобиле на оцепленный вокзал (для отправки в Москву). По прибытии в столицу владыку Петра заключили во внутреннюю тюрьму ОГПУ на Лубянке. Вместе с архиепископом были арестованы и доставлены в Бутырскую тюрьму близкие ему люди, в том числе его келейник — архимандрит Иннокентий. Спустя полгода, в конце марта 1927-го, следствие было закончено.

4 апреля 1927 года Особое совещание при Коллегии ОГПУ приговорило архиепископа Петра к десяти годам заключения в концлагерь. Местом заключения его, как и большинства православного духовенства, был определен Соловецкий лагерь. Владыка работал сторожем на складе, на территории бывшего здесь прежде Соловецкого монастыря. В то время на Соловках еще действовала одна из церквей, оставленная для вольнонаемных соловецких монахов, и молитва за службами была огромным утешением для заключенных.

За организацию в концлагере общения и взаимопомощи среди заключенного духовенства лагерное начальство решило наказать архиепископа: в октябре 1928 года он был отправлен в штрафную «командировку» на остров Анзер. Вскоре там началась эпидемия тифа, и в январе 1929 года заболевший владыка Петр был увезен в больницу, в бывший Голгофо-Распятский скит.

7 февраля 1929 года Преосвященный Петр скончался. Перед смертью он несколько раз написал на стене карандашом: «Жить я больше не хочу, меня Господь к Себе призывает».

Погребение его было назначено на 10 февраля. В мастерской хозяйственной части заказали сделать гроб и крест. Еще когда владыка болел, из кремля для него были присланы мантия и малый омофор. Разрешение на участие в похоронах получили три священника и двое мирян, однако лагерное начальство не позволило им торжественного совершения отпевания и погребения архипастыря в облачении. Через некоторое время стало известно, что начальник отделения распорядился бросить тело владыки в общую могилу, к тому времени доверху заполненную умершими. В ответ на расспросы священников и их требования исполнить ранее данное администрацией обещание достойно похоронить владыку начальник заявил, что общая могила уже завалена землей и снегом и он не даст разрешения на изъятие из нее тела архиепископа. Ночью стало известно, что общая могила все-таки не зарыта. Было совершено тайное отпевание Преосвященного Петра в канцелярии хозяйственной части, четыре человека выкопали

отдельную могилу для архиерея, тело которого достали из общей. И на Голгофе, напротив алтаря храма, состоялось его погребение.

На могиле владыки был установлен крест с надписью, однако весной 1929 года по распоряжению лагерного начальства все кресты на соловецких кладбищах сняли и пустили на дрова…

В июне 1999 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II благословил группе Синодальной комиссии провести работы по определению места захоронения и обретению мощей священномученика Петра (Зверева). 17/30 июня, после продолжавшихся в течение трех дней работ мощи святителя были обретены. На Юбилейном Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви в 2000 году священномученик Петр был прославлен в сонме новомучеников и исповедников Российских.

Память священномученика Петра: 17 июня.

Составитель статьи: заместитель председателя Комиссии по канонизации святых, магистр богословия иерей Даниил Гондуров

Тропарь священномученику Петру: глас 4-й:

Ве́рою пла́менною апо́столу Петру́ подо́бяся, / та́же и трикра́тным слы́шанием воззва́ния Христо́ва, / ду́шу твою́ за Того́ положи́л еси́, святи́телю о́тче Пе́тре, / ка́меню тве́рдый Це́ркве Правосла́вныя: / свети́льниче во мра́це беззако́ний доброде́тельми сия́яй, / ра́достию страда́ния за Христа́ претерпе́ти изво́лил еси́, / со испове́дники и страстоте́рпцы Росси́йскими. / Моли́ся с ни́ми о нас, архиере́ю Бо́жий, // священному́чениче Соловецкий.